Было 25-е декабря, Рождество по Григорианскому календарю. Мы с Толиком сидели у меня и просто бухали, тем более, что повод представился значительный: хоть мы и не католики, но разве же можно не выпить за Рождество?
– Скучно у тебя тут однако, – разнылся Толик, – праздника хочется. Давай музон что ли врубим и зажгём!
Толику хотя и стукнуло недавно двадцать пять, но он оставался непосредственным, как ребёнок. Отличительной чертой его была крайняя эмоциональность и неуравновешенность: он мог скакать, как весёлый козёл на сетке, а потом вдруг резко придраться к кому-нибудь, зацепившись за вскользь обронённое слово. Впрочем, через пять минут он уже не помнил, как только что кого-то чем-то доставал. Но в общем это был добродушный и всегда готовый прийти на помощь человек,
– Скучно у тебя тут однако, – разнылся Толик, – праздника хочется. Давай музон что ли врубим и зажгём!
Толику хотя и стукнуло недавно двадцать пять, но он оставался непосредственным, как ребёнок. Отличительной чертой его была крайняя эмоциональность и неуравновешенность: он мог скакать, как весёлый козёл на сетке, а потом вдруг резко придраться к кому-нибудь, зацепившись за вскользь обронённое слово. Впрочем, через пять минут он уже не помнил, как только что кого-то чем-то доставал. Но в общем это был добродушный и всегда готовый прийти на помощь человек,
